Обеспечив себе два выходных подряд, первый финалист Кубка мира — 2011 рассказал о своей победной партии на двух языках — русском и английском.

 — Борьба проходила в обычной для меня манере: в дебюте, который играю последние 25 лет, к 10-му ходу я имел позицию крайне сомнительную, как всегда. Произошла обычная моя история: я даже помнил какие-то свои записи, но как только последовал ход 7.Qa4+, я немедленно понял, где в записях у меня ошибка, но тем не менее сделать другой ход не смог. Подумал: пойду 7…Bd7 — вдруг он не пойдет 8.Qa3? Ведь после этого хода непонятно, что делать, потому что слон d7 чудовищный, и совершенно неизвестно, куда его вести. Дальнейшая игра с Nc6 и е5 — это уже попытка оправдать ошибочный седьмой ход. У белых миллион возможностей: и d4-d5 в ответ на е7-е5 выглядит многообещающе, и то, что Руслан сделал, тоже очень хорошо. Но после размена на е7 он сделал неточный ход: думаю, сильнее было пойти ладьей не на b1, а на c1. Но его можно понять: это ведь защита Грюнфельда, и ход 0−0−0 не всегда будешь рассматривать. А после 0−0−0 началась уже совершенно новая партия, в которой у меня была сильнейшая игра против его центра, да и «пейзаж» немного поменялся. Для меня это было очень важно, потому что я в тот момент не был убежден, что ход 0−0−0 такой уж сильный. Но я понимал, что делать его в любом случае надо, потому что очень важно, чтобы поменялся рисунок, чтобы у Руслана не было бесплатного «заезда»: небольшого перевеса и возможности играть в свое удовольствие на победу 40−60 ходов.

После этого практически форсировано получается позиция, где у белых лишнее качество, а у меня — фаланга пешек на ферзевом фланге и, как минимум, полная компенсация. Все это я исполнял за доской, не имея ни малейшего представления о том, что там происходит объективно. Думаю, что у меня позиция хорошая, а насколько хорошая — вопрос другой. Руслан, я думаю, это тоже понимал, потому что после Bxd4 он предложил ничью, понимая, что обстановка изменилась и лучше у него уже быть не может. Но я в этот момент уже без риска играю на победу, поэтому я отказался от ничьей. Думаю, после размена слонов позиция у меня почти что выигранная, хоть у черных и всего одна пешка за качество. Но я, как всегда, не очень убежден в безупречности своей техники реализации. Возможно, надо было раньше менять белопольных слонов — вместо хода а4 перевести слона на d5 и пытаться после этого провести пешки. Я же хотел проконтролировать, чтобы ладьи соперника не активизировались, и допустил какую-то блокаду. У него вместо Rе2 был ход g4, после которого вообще непонятно, как мне улучшать свою позицию, но даже в партии при пешке на b2 после размена одной пары ладей не так легко выиграть. Если бы не зевок ходом f3-f4, то подозреваю, что у меня были бы еще тяжелейшие проблемы с реализацией. Мне повезло, что Руслан допустил ошибку и пустил слона на е4, после чего выигрыш стал уже совсем тривиальным.

— Не кажется ли вам, что последние раунды даются вам слишком легко? Ни затяжных тай-брейков, ни «Армагеддонов»?  — Ну, так же лучше!

— Чувствуете себя счастливым человеком, который достиг чего-то значительного? — Это важное достижение. Но у меня есть давно для себя сформулированная точка зрения по поводу счастья. Счастье было тогда, когда Руслан пожал мне руку, но это было уже 15 минут назад. Счастье — это такая очень точечная эмоция, человек не может быть счастлив на протяжении длительного периода времени. Это уже не счастье, а удовлетворение. Сейчас я очень доволен.

— А как насчет ресторана, шампанского, цыган сегодня вечером? — Не знаю насчет цыган, но что-то надо будет с этим поделать, несомненно. Ведь впереди два выходных дня! И если все это время я буду вести монашеский образ жизни, старшие товарищи меня просто не поймут!

— За кого болели в параллельном матче? — Это вопрос или провокационный, или риторический! Саня — мой ближайший друг в шахматном мире, одноклубник и прочее, прочее… Поэтому, несмотря на замечательное мое отношение к Василию Михайловичу, но все-таки, если я за кого-то болею, то болею за своих!